Сланцевый газ вызвал серьезный интерес со стороны правительств стран Центральной и Восточной Европы, в которых западные нефтяные корпорации (и не только) готовы начать бурение при первой возможности. Тем не менее, такие проекты вызвали протесты во всем регионе от польского города Журавлов до деревни Пунджести в Румынии. Мы пообщались с двумя антифрекинговыми активистами, занимающимися проблемами провинции Неукен в Аргентине, где борьба местных общин против разведки традиционных месторождений нефти в настоящее время еще более обостряется на фоне новых проблем, связанных с нетрадиционными видами топлива.
Свен Хертиг-Токарц [Sven Haertig-Tokarz], Веб-редактор | 29 July 2014
Мария Каролина Гарсия является участником кампании “Multisectorial Against Fracking” и экологическим экспертом государственного Департамента по вопросам природоохранных территорий.
Сегодня много говорят о потенциале сланцевого газа и нефти в Аргентине и провинции Неукен. Но стоит ли воспринимать эти разговоры всерьез? Насколько интенсивно проводится разведка месторождений? Кто ее осуществляет? Началась ли уже добыча?
Диего ди Ризио: На данный момент существует около 400 скважин, пробуренных рядом компаний (Shell, YPF, Total, Chevron, Petrobas и т.д.). Несмотря на то, что большинство из них являются разведочными скважинами, десять процентов добычи нефти и 20 процентов добычи газа в регионе Неукен приходятся на нетрадиционные источники. Только один проект, участниками которого являются аргентинская государственная компания “YPF” и Chevron, реализуемый в пластовом месторождении Бака Муерта Неукенского бассейна, вступил в стадию эксплуатации около месяца назад.
Какие именно последствия этих проектов вызывают у Вас беспокойство?
Мария Каролина Гарсия: Мы стали свидетелями серьезных последствий для грунта, которые были вызваны строительством буровых платформ и автомобильных дорог, а также интенсивной транспортировкой воды в скважины. Это сказывается на образе жизни и хозяйственной деятельности населения провинции, которое выращивает груши и яблоки и разводит скот. Буровые платформы и дороги сами по себе занимают много места, уменьшая размер сельхозугодий. Грузовики, транспортирующие воду к платформам, создают много пыли, что причиняет увядание растений.
ДР: Все это происходит в условиях очень деликатной, засушливой окружающей среды.
МКГ: Кроме того, метан, выделяемый в процессе добычи, сжигается компаниями, что также приводит к гибели растительности в непосредственной близости от буровых платформ.
Это снижает количество пищи для скота и качество плодов, которые, вследствие этого, сложно экспортировать. Будет трудно сохранить ландшафт и хозяйственную деятельность этих людей после того, как буровые работы будут завершены.
Что касается непосредственно самого населения: коренной народ провинции Неукен – Мапуче – испытывает на себе очень плохое отношение со стороны правительства и его представителей называют нелегалами, когда они становятся поперек дороги.
Наблюдается также рост проституции и сексуальной эксплуатации женщин в непосредственной близости от мест добычи.
ДР: Проблемой является не только сексуальная эксплуатация местных жителей, но и торговля женщинами из отдаленных регионов государства и даже из других стран. Эта проблема касается не только добычи нефти и газа, но в случае нефтегазовой промышленности она обусловлена соответствующей суммой денежных средств и концентрацией большого количества мужчин в одном месте.
Насколько сильно страдает местное население?
ДР: Мы никогда не изучали количество пострадавших людей, проживающих на территориях, где ведутся разведочные работы. Но более широкие экономические последствия, в том числе повышения цен и т.д., ощутимы по всей стране.
МКГ: Важно подчеркнуть, что последствия будут также ощущать на себе будущие поколения провинции. Добыча нефти и газа из традиционных месторождений в провинции Неукен имеет столетнюю историю. Лесонасаждения на многих территориях были вырублены и не были восстановлены десятки лет спустя, естественные места обитания были фрагментированы. В связи с этим будет очень трудно осуществлять другую экономическую деятельности в течение длительного времени.
Как такие компании, как Chevron или Total, обращаются с местными и другими общинами, которые противостоят добыче нетрадиционных углеводородов? Угрожают им юридически или физической расправой?
ДР: Случай с участием семьи Флорес является показательным для многих других. Члены этой семьи в течение тридцати лет жили на своей земле недалеко от города Сан-Патрисио дель Шаньяр в провинции Неукен.
Компания “Shell” начала разведочные работы в провинции в 2011 году и пробурила три скважины на их земельном участке без проведения консультаций с семьей. Когда диалог, наконец, произошел, компания дала обещание решить образовавшуюся проблему, но так его и не выполнила. Она построила дороги, колодцы и большой открытый резервуар, но не предоставила никакой компенсации.
У них нет ни электричества, ни водопровода. Их основным источником дохода является выращивание коз. А компания “Shell” пришла и построила в ста метрах от их дома такой огромный открытый резервуар и линию электропередач, в то время как семья осталась без электричества и вся инфраструктура сделала их сельскохозяйственную деятельность лишь более сложной и менее продуктивной.
После того, как эта ситуация была освещена на голландском телевидении, компания “Shell” опубликовала заявление о том, что семья проживает на данном земельном участке на незаконных основаниях.
Как регулируются вопросы права собственности на землю?
ДР: Конкретно в случае этой семьи и по отношению к общинам коренного населения в целом эти вопросы регулируются специальным правом, которое гласит, что если вы проживаете на земельном участке в течение двадцати лет, такой участок принадлежит вам.
Проблема в том, что, несмотря на то, что общины должны также иметь право собственности на землю, это далеко не всегда так. И аргентинское государство, как и в случае этой семьи, часто не предпринимало никаких шагов для решения ситуации и, например, создания карты доступа к земельным участкам. Поэтому, когда на эти территории приходят нефтяные и газовые компании, они просто говорят, что люди проживают на них незаконно.
У населения нет достаточной суммы денег, чтобы нанять адвоката. Таким образом, люди не только не в состоянии защитить себя от фрекинга, но и не имеют законных средств, чтобы требовать от государства признать их законным владельцам земельных участков.
Какую роль играет центральное правительство и органы местного самоуправления провинции? Существуют ли в провинции губернаторы и парламенты, представляющие интересы своих общин?
ДР: Центральное правительство, как правило, заявляет, что никакой альтернативы добыче сланцевого газа не существует. Оно способствует росту его популярности и применяет репрессивные меры по отношению к тем, кто несогласный с такой политикой.
МКГ: Кроме того, на уровне провинции, где одна и та же партия правит вот уже 60 лет, подавляющее большинство занимает такую же позицию, что и центральное правительство. Только несколько парламентариев в нашем регионе Неукен выступают против фрекинга, но они формируют очень незначительное меньшинство.
Перейдем к протестам против добычи сланцевого газа и сланцевой нефти. Имеет ли ваше сопротивление корни в других движениях в Аргентине?
ДР: Сопротивление создано на основании многолетней борьбы профсоюзов (особенно профсоюзов учителей и государственных служащих) и сильных социальных и экологических движений против открытой добычи и расширения площадей генетически модифицированной соевой монокультуры. Антифрекинговое движение было сформировано также при участии бывших левых партий и других социальных движений.
Для нас было очень важно увидеть, что проблема фрекинга обратила на себя внимание различных людей и организаций из разных уголков страны и с разными приоритетами с экологической и культурной точки зрения (где коренные группы, например, играют важную роль), а также с точки зрения экономики и социологии.
Смотреть ключевые моменты визита Диего и Каролины в Чехию.
МКГ: Наша инициатива “Multisectorial against fracking”, например, также включает в себя две женских организации, которые занимаются решением проблемы сексуальной эксплуатации и торговли женщинами, о которой мы уже упоминали.
ДР: При участии Multisectorial мы, в частности, пытаемся создать баланс между этими приоритетами. Фрекинг и нетрадиционные виды топлива в целом создают, конечно, серьезную кризисную ситуацию, но они также предлагают возможность объединить усилия и попытаться преодолеть барьеры между этими группами в целях решения сложных проблем, с которыми наше общество сталкивается сегодня.
Какую форму принимает ваш протест?
МКГ: У нас есть много различных мероприятий. Мы организовываем протесты и блокируем буровые площадки, если компании расширяют свою деятельность за счет природоохранных территорий или территорий, где проживают коренные народы. Мы также организовываем акции протеста в местах, где проводятся встречи между политиками и компаниями. Мы собираемся вокруг здания для проведения яркой демонстрации, на протяжении которой мы поем, пишем наши послания краской на стенах и так далее.
Мы обращаемся к СМИ с пресс-релизами и комментариями, посвященными разработкам новых месторождений, когда компания расширяет свою деятельность, и так далее.
ДР: С точки зрения коммуникаций одной из наших целей является придание проблеме актуальности на национальном уровне. Одна из опасностей заключается в том, что проблема и дискуссия вокруг нее так и не выйдет за пределы региона, где проводится добыча, и никто больше о ней не узнает.
Какие шансы у общины преуспеть в борьбе против мощных игроков, правительств и компаний? Все ли Ваши начинания были успешными?
МКГ: Большим успехом для всей Аргентины в целом является то, что ряд муниципалитетов объявили себя территориями без фрекинга. Тем не менее, в провинции Неукен, которая очень богата сланцевым газом и нефтью, сделать это гораздо сложнее, и только один муниципалитет запретил фрекинг.
Но и в нашем регионе мы добились некоторых успехов, в частности, при помощи протестов и судебных дел нам удалось вытеснить компании за пределы природоохранных территорий. Компании, в отношении которых были приняты меры в связи с нарушением прав местных жителей, как, например, семьи, о которой мы говорили выше, в конечном счете начали диалог с пострадавшей стороной.
К сожалению, на данный момент больших успехов достичь не удалось. Бурение продолжается в непосредственной близости от природоохранных территорий и все так же влияет на них. Диалог между семьями и компаниями пока что не принес никаких конкретных результатов. В провинции Неукен мы не смогли полностью заблокировать бурильные работы на данный момент.
ДР: Тем не менее, антифрекинговое движение оказалось действительно эффективным в контексте повышения осведомленности населения. Несмотря на отсутствие ресурсов и неблагоприятные условия в Аргентине, всего за один год технология фрекинга стала вопросом национального значения, в штате Каролина были созданы зоны, в которых запрещается фрекинг, и компаниям пришлось организовывать более масштабные пиар-кампании для того, чтобы убедить, что фрекинг является безопасным.
То, что дискуссия вокруг фрекинга установила связь между экономическими и экологическими проблемами, которой, как правило, в Аргентине уделялось гораздо меньшее внимание, стало огромным успехом для нас.
Поддерживает ли общество вашу борьбу?
ДР: Я не располагаю точными цифрами, но недавний опрос показал, что, в случае провинции Неукен, большинство граждан не на нашей стороне, но считают, что месторождение Бака Муерта должно эксплуатироваться.
МКГ: Аргентина – большое государство, а наша борьба касается только этого небольшого участка ее территории, поэтому большинство людей в других регионах Аргентины действительно не задумываются об этой проблеме. Их больше волнуют цены (на энергоносители), а не другие последствия.
Последний вопрос: Вы совершили почти трехнедельную поездку в Европу, встретив там других антифрекинговых активистов. Принимая во внимание тот факт, что фрекинг позиционируется как проблема, непосредственное влияние которой концентрируется, как правило, на местном уровне, считаете ли Вы, что встречи и сотрудничество с людьми и группами, работающими над решением такой же проблемы, может способствовать вашей борьбе в Аргентине?
МКГ: Встреча с другими людьми, оказавшимися в подобной ситуации, помогла нам понять, что проблемы, действительно, везде одинаковы и что, в конце концов, мы боремся за одно дело.
Также во время тура мы смогли убедиться в том, что не смотря на то, что проблемы те же, контекст, в котором они возникают, отличается в зависимости от страны. Например, в то время как во Франции или Нидерландах моратории и запреты уже гарантируют некоторую защиту, здесь, в Польше, оказывается большое давление в защиту сланцевого газа и правительственная риторика концентрируется исключительно на энергетической безопасности и независимости от российского газа. Польша и Аргентина похожи в этом отношении.
ДР: Поездка и встречи с другими активистами позволили нам найти и применить новую тактику и методы, например, изучение юридических обязанностей компаний в странах их основания (как Total во Франции), увеличение давления на компании в странах их основания, общение с СМИ или парламентариями, или поднятие вопросов на общих собраниях компаний, как мы сделали в случае с Shell.
Таким образом, эта поездка стала не только чрезвычайно полезной для расширения нашей сети, но и как нельзя уместной для проведения конкретных мероприятий.
Never miss an update
We expose the risks of international public finance and bring critical updates from the ground – straight to your inbox.
