В 1993 году в моей книге The Squandered Dividend (“Растраченные дивиденды”) (информационная служба “Earthscan” (изучение Земли) я привел анализ экологических последствий перехода стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) от коммунизма к рыночной экономике и выразил сомнения относительно того, насколько быстро и качественно страны региона смогут прекратить загрязнение и сделать экологически чистыми свои водные ресурсы, землю и воздух.

Помимо этого, следует обратить внимание на тот факт, что “согласно официальным данным в Польше конце 1980 годов около 35 процентов населения проживало в 80 городах и 27 районах, которые столкнулись с серьезными экологическими угрозами” Можно утверждать, что это распространенное пагубное явление способствовало краху коммунистической системы как политической и экономической силы в 1989 году.

Мои сомнения относительно срочно необходимых мер по очистке экологии были основаны на высокой вероятности  “провала экономической реструктуризации [региона], нехватки средств для природоохранных инвестиций и отсутствия поддержки государством жесткого природоохранного законодательства.

Годом позже я принимал участие в написании доклада для Гринпис под названием Poland – the Green Tiger of Europe” (“Польша – Зеленый тигр Европы”) , в котором его авторы настаивали на том, что экологически чистое производство является “единственным правильным путем дальнейшего следования” для Польши и других стран ЦВЕ.

Несомненно, нетронутая экономика, которая образовалась после 1989 года, привлекала множество западных игроков, включая банки развития, такие как Всемирный банк и ЕБРР, которые помогают направлять и активизировать инвестиции в Центральной и Восточной Европе. Эта работа была дополнена “зелеными” переговорами.

Через два года после его создания в 1993 году я писал о ЕБРР буквально следующее: “Одной из главных целей ЕБРР в том виде, в каком он изначально был задуман французами в конце 1980-х, было улучшение состояния окружающей среды: это была первостепенная задача, которую англичане и американцы открыто проигнорировали, посчитав более целесообразным оказание поддержки развитию частного предпринимательства. Мандат остается, хотя и в усеченном виде”.

По сути, из банка, концепция создания которого предполагала активное содействие достижению целей в области охраны окружающей среды, политиканы сделали банк с экологически реактивным умом – все инвестиции ЕБРР продолжать оцениваться и отслеживаться с экологической точки зрения, однако то, насколько “экологической” является бизнес-модель банка, безусловно, зависит от того, с кем вы говорите.

Параллельный экономический и политический вопросы также помогают объяснить “растраченные дивиденды” тех первых дней при посредничестве организаций, подобных ЕБРР. Местные приоритеты включали в себя реструктуризацию тяжелой промышленности и энергетического сектора – это хорошо задокументировано, например, в Польше, где значимость охраны окружающей среды варьировалась от основного вопроса повестки дня круглых столов, которые проводились в 1989 году между правящей коммунистической партией и лидерами партии “Солидарность”, до рамочной концепции устойчивого развития, которая была представлена в парламенте Польши в 1991 году.

Тем не менее, многие западные финансовые и экономические организации имеют несколько иные приоритеты. С одной стороны, Европейское сообщество и Комиссия часто неохотно соглашаются с масштабной реструктуризацией в таких областях, как металлургия, легкая промышленность или производство удобрений, так как это может сделать регион более экономически конкурентоспособными и угрожать западноевропейской промышленности.

С другой стороны, ЕБРР и Всемирный банк, несмотря на некоторые амбициозные заявления, также в действительности отводят второстепенную роль вопросам охраны окружающей среды. Случаи серьезной заинтересованности (если они вообще были) в устойчивой реструктуризации были очень немногочисленными. Приоритет, очевидно, отводился привлечению в регион инвестиций западных компаний и экономическому росту. Уровень безработицы был очень высоким в то время.

Стандартное сокращение выбросов загрязняющих веществ не отражает картину в полном объеме

В целом создается впечатление, что сокращение выбросов было достигнуто и достигается в странах ЦВЕ, но в большинстве случаев его можно охарактеризовать как незначительное или умеренное. Так, например, выбросы окислов азота (генерируемые в первую очередь энергетическим сектором и автомобильным транспортом) сокращались, как правило, на 30-70 процентов в период между 1990 и 2011 годами в зависимости от страны согласно данным Европейского агентства по окружающей среде (EEA).

Ситуацию также удалось прояснить при помощи недавно опубликованного анализа, в рамках которого была предпринята попытка установить, смог ли экономический рост существенно “устранить” связь между выделением питательных веществ и тяжелых металлов производственными предприятиями (с 2004 по 2010 гг.). В Польше ситуация с питательными веществами ухудшилась, но зато улучшилось положение дел в отношении тяжелых металлов; в Чешской Республике Европейское агентство по окружающей среде отметило абсолютное устранение связи между питательными веществами и тяжелыми металлами. Что касается выбросов, генерируемых сельским хозяйством, Европейское агентство по окружающей среде отметило “относительное устранение связи” в Чехии и Польше, а это означает, что “эффективность использования ресурсов увеличилась, но абсолютные показатели выбросов также увеличились”.

Очевидно, что, как и прежде, государства приоритетной целью считают экономический рост, особенно после кризиса 2008 года, пусть уже и не настолько явно, как при коммунизме.

Снижение выбросов окислов азота, например, сдерживается ростом практики использования транспортных средств / грузовиков, как и прогнозировалось в книге “The Squandered Dividend”. Аналогично, выбросы твердых частиц (PM2.5) сократились незначительно, возможно, по тем же причинам. Во многих крупных городах ЦВЕ были введены новые трамваи, но в большинстве случаев они так и не смогли отучить жителей пригорода и покупателей от использования частных автомобилей.

Угольная “игра в свои ворота” продолжается.

Наверное, самым возмутительным примером нежелания правительств стран ЦВЕ заботиться о здоровье собственных граждан или состоянии окружающей среды является продолжение использования угля в некоторых странах в качестве основного топлива для производства электроэнергии.

В 1988 году 78% электроэнергии, необходимой для удовлетворения потребностей Польши в первичной электроэнергии, вырабатывалось при помощи использования угля; к 2012 году этот показатель сократился только до 55 процентов. Тем не менее, производство электроэнергии в стране по прежнему на 80-90 процентов зависит от угля. В Чешской Республике уголь также продолжает играть значительную роль.

Аналогично, в 1988 году потребности ГДР в первичной электроэнергии на 70 процентов обеспечивались за счет угля, в основном бурого. Сегодня, несмотря на гораздо более развитый сектор возобновляемых источников энергии, чем в Польше, бурый уголь продолжает обеспечивать производство чуть более четверти от общего количества электроэнергии Германии. На самом деле, села в ГДР, как и при коммунизме, продолжают перемещаться с целью повышения объемов добычи. Кроме того, в 2013 году в Германии с использованием бурого угля было произведено рекордное количество электроэнергии (с 1990 года), которое составляло 26 процентов от общего объема выработанной электроэнергии.

Тем не менее, в отличие от Германии, правительство Польши не спешит рассматривать альтернативы. В начале 1990-х, я писал:

“Ключевая роль энергетики заключается в том, что она должна лежать в основе реструктуризации экономики. Вместо этого, нехватка ресурсов и нерешительность правительства образовали вакуум, который к 1993 году заполнился традиционными постулатами, монополиями и поиском прибыли”

Мало что с тех пор изменилось. Польша также, как известно, противилась многим инициативам Европейского Союза по сокращению выбросов CO2 и борьбе с изменением климата.

Возьмите любую польскую газету, которая выходила в то время, и увидите, что уголь удерживает господствующее положение, является некой неотъемлемой частью национального сознания, подкрепленной глубоко укоренившейся связью между промышленными компаниями и коридорами власти в Варшаве. В начале 1990-х Польша не смогла воспользоваться возможностью начать реструктуризацию промышленности с целью отказа от дальнейшего использования угля для получения экологически чистых ресурсов и производства. Эти неправильные решения со временем дают о себе знать.

Тем не менее, существенные без преувеличения успехи в очищении атмосферного воздуха, например которые были достигнуты при помощи общественных кампаний, действительно уменьшают риски эпидемий заболеваний, связанных с использованием угля для выработки электроэнергии. Другие части страны также считаются следующими.

Такие кампании подкрепляются перспективой финансирования ЕС, направленного на развитие экологически чистых альтернативных источников энергии. Поскольку Польша остается страной, получающей финансовую помощь от ЕБРР, банк должен сделать все возможное, чтобы поддержать и ускорить использование более чем достаточного скрытого экологически чистого энергетического потенциала государства. Вопрос заключается в том, когда Польша сможет получить экологические дивиденды.

К содержанию