Конечно, проект газопровода “Набукко” не смог добраться до этой стадии, но от Южного Потока отказались в декабре прошлого года, через два года после начала строительства российских береговых сооружений и всего через несколько месяцев после присуждения контрактов иностранным компаниям для прокладки морской части трубопровода.

Тем временем Европейский банк реконструкции и развития уже дважды откладывает решение об инвестировании полумиллиарда долларов США в долю “ЛУКОЙЛа” во втором этапе разработки газового месторождения Шах-Дениз в Каспийском море, имеющего критически важное значение для проектируемых трубопроводов ЕС. Утверждение советом директоров ЕБРР сделки с ЛУКОЙЛом, изначально запланированное на февраль этого года, сначала было перенесено на май, а затем на июль. Сложно сказать, какие официальные причины могут помешать должностным лицам ЕБРР, ответственным за принятие решений, принять механическое решение о привлечении российской компании в диверсификацию поставок газа в Европу. Тем не менее, существуют различные причины, по которым государственный банк не может иметь никаких дел с ЛУКОЙЛом и Южным газовым коридором.

Усиление авторитарного режима Алиева

Азербайджан не оккупировал другое государство и поэтому непосредственно подвергается таким же экономическим санкциям, что и главный энергетический партнер ЕС – Россия. Несмотря на то, что каспийское государство с недавних пор применяет “наступление очарованием”, направленное на лидеров европейских государств, включая заключение энергетических контрактов и принятие международных спортивных событий, глава государства Алиев копирует модель давления на прессу и политические свободы, которую применяет Владимир Путин.

Все более усиливающийся авторитарный режим, власть которого подкрепляется нефтяными доходами, отправил за решетку восемьдесят политических заключенных – больше чем в России и Беларуси вместе взятых. В апреле этого года два правозащитника (Расул Джафаров и Интигам Алиев) были приговорены судом к шести с половиной и семи с половиной годам тюремного заключения соответственно по политически мотивированным обвинениям. Другие правозащитники, такие как супруги Юнус и журналист Хадиа Исмайлова, были арестованы в прошлом году и теперь ждут суда по сфальсифицированным обвинениям.

Bankwatch interactive sприводит известные примеры судебного преследования правозащитников в Азербайджане и предлагает вам обратиться к ЕБРР и европейским лидерам по этому вопросу.

См. интерактивный материал

Ложная энергетическая безопасность обходится слишком дорого

Ожидается, что пропускная способность Южного газового коридора будет увеличиваться на 10 млрд м3 в год, начиная с 2020 года. Планируется, что со временем этот объем увеличится вдвое. Важность месторождения Шах-Дениз, недавно охарактеризованного как “гигансткое” изданием “Financial Times”, и азербайджанского газа возросла после того, как вооруженный и газовый конфликт межу Украиной и Россией достиг точки кипения в 2014 году. Тем не менее, сторонники диверсификации предпочитают не говорить о том, что 20 млрд м3 газа из месторождения Шах-Дениз составляют лишь немногим более пяти процентов от общего объема газа, поставляемого в Европу, и вряд ли могут привнести серьезные перемены в общую архитектуру поставок газа ЕС.

Возможно, что “гигантские” счета за Южный газовый коридор связаны с его заоблачной стоимостью. В сравнении с другими решениями, направленными на улучшение объединения энергосистем стран-членов ЕС для удовлетворения потребностей наиболее уязвимых государств-членов ЕС, например, проектом “Eastring” стоимостью 1,5 млрд евро, инвестиции для реализации Южного газового коридора на сумму свыше 45 млрд долларов США сложно обосновать.

В то же время страны Центральной и Восточной Европы, которые являются наиболее зависимыми от поставок российского газа, имеют огромный энергосберегающий потенциал. Многомиллиардные евро инвестиции было бы лучше направить на сокращение потребления всех видов органического топлива в регионе, а не усиление зацикленности на органическом топливе под видом замены угольной зависимости на зависимость от угля.

Спрос на газ продолжает сокращаться

По данным Европейского союза газовой промышленности (Еврогаз) в 2014 году потребление газа в ЕС сократилось на 11 процентов по сравнению с 2013 годом, после того, как оно сократилось на десять, два и четыре процента в 2011, 2012 и 2013 гг. соответственно. Новые газовые электростанции в Европе переводятся в резерв, но получают государственные субсидии для обеспечения возможности бесперебойности поставок в периоды пиковой нагрузки. В мировом масштабе энергия ветра и солнечная энергия вытесняют угольные и газовые электростанции с рынка намного быстрее, чем это прогнозировали энергетические аналитики. В Европе, согласно анализуопубликованному в прошлом месяце командой энергетического рынка банка “UBS”, развитие возобновляемой энергии привело к ускоренному закрытию угольных и газовых электростанций: За последние пять лет было закрыто 70ГВт генерирующих мощностей, использующих органическое топливо, кроме того, значительно большее их количество будет закрыто в будущем.

Согласно результатам исследований, которые были проведены Международной сетью НПО ЦВЕ “Бенквоч” и другими организациями, увеличение импорта газа, которое стимулируется проектами, внесенными в список Проектов общего интереса (PCI) Европейской комиссии, превысит прогнозируемый спрос на газ согласно пяти сценариям собственной Энергетической карты-2050 Европейской Комиссии, поскольку каждый из этих сценариев предусматривает сокращение импорта газа. Из 248 проектов, внесенных в список Проектов общего интереса Европейской Комиссии, более 100 связаны с транспортировкой и хранением природного газа и сжиженным природным газом, и не менее 15 проектов направлены на увеличение импорта газа в ЕС. К сожалению, меньше внимания уделяется проектам интеллектуальных энергосистем – проектам, которые могут решить проблему нестабильности производства электроэнергии при помощи возобновляемых источников энергии так же эффективно, как и резервных (преимущественно простаивающих) генерирующих газовых мощностей.

Нужна ли вся эта структура газового импорта и соединительных трубопроводов? Некоторые соединительные трубопроводы, несомненно, могли бы помочь в решении проблемы диверсификации в случае прекращения поставок газа из России за счет транспортирования газа из стран, которые имеют его в избытке, в страны, которые остро нуждаются в нем. С другой стороны, трубопроводы для импорта газа являются нецелесообразными в Европе, которая взяла курс на “обезуглероживание”.

Кому это нужно?

Вопрос о том, кто принимает эти жизненно важные энергетические решения, также остается открытым: потребители газа или налогоплательщики? Страны, которые нуждаются в диверсификации своего энергоснабжения? Или страны-поставщики? Как случилось так, что в затяжной, грязной истории конкурирующих проектов по строительству экспортных трубопроводов в Каспийском регионе проекты ТАР/TANAP в конечном итоге одержали верх над проектами “Набукко” и “Южный Поток”?

Если ЕС утверждал, что Южный Поток не соответствовал его правилами конкуренции, то Азербайджан и Турция вместе с заинтересованными государственными и частными корпорациями предприняли решительные шаги для продвижения варианта, наиболее подходящего для них. Выбор TAP в качестве европейского экспортного трубопровода консорциумом нефтегазодобывающих компаний в месторождении Шах-Дениз нанес завершающий удар по проекту “Набукко”, который возглавляли средние предприятия из стран, по территории которых должна была быть проложена трасса трубопровода.

Под руководством Алиева Южный газовый коридор может привлечь финансирование в размере 34 млрд долларов США из Фонда национального благосостояния Азербайджана. Тем не менее, европейское государственное финансирование будет иметь решающее значение не только для структуры инвестиции ЕБРР в размере 500 миллионов долларов США в долю ЛУКОЙЛа в месторождении Шах-Дениз, не говоря уже о возможных будущих инвестициях в ТАР, но и для менее крупной финансовой поддержки, которая предоставляется для подключения стран Южной и Восточной Европы к главному газопроводу.

Газ может быть разве что чуть-чуть менее вредным для климата, чем уголь. Тем не менее, к анонсированному переходу от угля к газу следует относиться ни к чему иному, как к замене одного вида органического топлива на другой и мошенническим мерам по борьбе с изменением климата.

К содержанию выпуска 62